Свет в конце тоннеля. Как выходят из комы

Применение анестетиков угнетает сознание, дыхание и создаёт риски для стабильного кровообращения, поэтому здесь и нужен врач для поддержания жизненно важных функций.



Можно ли полностью восстановиться после комы? Какая альтернатива общему наркозу? Есть ли жизнь после смерти? На эти и другие вопросы kuzbass.aif.ru ответил анестезиолог-реаниматолог Кузбасской клинической больницы скорой медицинской помощи им. М.А. Подгорбунского Станислав Пугачёв.

Жизнь после смерти есть

Анна Городкова, kuzbass.aif.ru: Станислав Валерьевич, когда происходит клиническая смерть, человек что-то чувствует?

Станислав Пугачёв: Скорее всего, нет, так как у человека отсутствует сознание. Для сознания нужно правильное кровообращение. Сами реанимационные мероприятия — это искусственное поддержание кровообращения. Условно говоря, в условиях клинической смерти организм способен ещё жить, и, возможно, в рамках искусственного кровообращения в мозгу происходят биологические процессы.

— Что вы можете сказать о случаях, когда пациенты видят свет в конце туннеля?

— Пациенты могут что-то вспомнить, но это не обязательно воспоминания, которые соответствуют клинической смерти по времени. Также у человека изменяется само чувство времени. Например, за две минуты сна можно увидеть полугодовой сюжет. Воспоминания могут прийти к человеку позже, а интерпретированы они будут как картина, связанная именно с критическим состоянием.

А свет в конце тоннеля — это известный доисторический символ, который во всех нас присутствует. Кто-то его видит, кто-то кресты видит, кто-то — ночь чёрную. Это больше культурное.

— Есть ли жизнь после смерти?

— Есть. Например, взять органное донорство: человек умирает — при этом остаются жизнеспособные ткани, которые в ряде случаев помогают другим людям жить дальше.

Кома лечится

— Возвращаются ли люди из комы?

— Конечно. Кома лечится. Если это инсульт или травматическое повреждение мозга, то велика вероятность, что у пациента после восстановления будет какой-то дефицит. Но если мозг цел, то можно надеяться на полноценное восстановление.

Несколько месяцев человек может находиться в коме. Сначала по небольшим признакам можно видеть восстановление сознания, иногда даже сомневаешься, пациент реагирует на врача или само по себе происходит какое-то движение. Например, может открыться глаз или двинуться рука.

Кома делится по глубине на несколько степеней: при поверхностной коме пациент может сам совершать движения, дышать и, возможно, мыслить.

— Почему когда человека вводят в состояние наркоза, он может умереть?

— Если человек не вышел из наркоза, то можно подозревать гипоксическое повреждение мозга — недостаток кислорода, чем и страдала общая анестезия до изобретения ИВЛ (искусственная вентиляция лёгких). Современная практика предполагает мониторинг, своевременное выявление нарушения дыхания, качественные дыхательные аппараты, которые используются с самого начала наркоза, и таких проблем практически нет.

Общественное признание мощи наркоза произошло в середине XIX века, но хирурги довольно долго не хотели массово применять наркоз из-за его опасности и сложности дозирования. Если нужен глубокий наркоз для большой полостной операции — это большие риски для дыхания. И долгое время наркоз был очень небезопасным, что затрудняло его развитие, внедрение и изучение. Часто последствия наркоза для человека были тяжёлыми, пока не изобрели герметичную эндотрахеальную трубку — она сделала наркоз в тысячи раз безопаснее, но это уже произошло в XX веке.

— Отличается ли взрослая и детская реанимация?

— Методики применяются такие же, и исследования каких-либо методик и препаратов по большей части запрещены на организме до 18 лет. Поэтому детские врачи по большей части пользуются методиками взрослой практики.

Методы реанимации в целом совершенствуются. Сейчас широко распространяется устройство для автоматической компрессии грудной клетки (непрямого массажа сердца), а несколько препаратов, наоборот, были исключены из рекомендаций.

— Есть ли альтернатива наркозу?

— Альтернатива наркозу существует и развивается — это регионарная анестезия, когда передача болевых импульсов блокируется в определённой части и человек остаётся в сознании.

Известно, что любую область тела можно обезболить, заблокировав местным анестетиком её иннервацию (связь органов и тканей с центральной нервной системой — Ред.). Человек не спит, но можно сделать регионарную анестезию на брюшную полость, на грудную клетку, на любую конечность, на голову. Методы совершенствуются, появляются лучшие.

Жить стоит даже один день

— Как долго человек может находиться в реанимации?

— Если пациент попадает в реанимационное отделение, выздоровление зависит не только от него. Сколько примеров, что абсолютно апатичный пациент отказывается от еды до самой выписки, но назначенное зондовое питание позволяет его вылечить.

Меня не волнует, куда он собрался, моё дело — вылечить пациента. Я объясняю родственникам, например, на вопрос, когда пациент выйдет из комы, что нужно обеспечить достаточное количество кислорода в крови, чтобы он попадал в мозг, дать человеку питательных веществ и ждать, пока восстановится мозг или другой орган. Специальных лекарств для этого нет. Здесь многое зависит от ресурса организма, и при хорошей работе других органов возможно пережить, допустим, трёхмесячную кому.

— Больно ли умирать?

— По-разному. Бывают случаи, когда больно и человек долго получает сильные анальгетики, снотворные. Но многих я видел, кто умирал безропотно. Мы, врачи, цепляемся за жизнь, но большинство, особенно в старческом возрасте, особенно на фоне болезни, не требуют спасения, демонстрируют апатию, усталость и уходят в мир иной довольно спокойно.

— Один день жизни стоит усилий врача?

— Я много об этом думал. Рождаются дети, которые пожили совсем чуть-чуть. Воины — наши защитники — молодые парни, сложив голову за Родину, однозначно что-то успели в этой жизни. Обречённый на смерть пациент очнулся на несколько дней и увиделся ещё раз со своими родными.

Хоть немного посмотреть на этот мир точно стоит.

На работе не до личной жизни

— Почему вы выбрали профессию врача?

— Интерес к медицине появился ещё в детстве. Несмотря на то что в моей семье я первый медик, окружение активно поддерживало и поощряло мой выбор.

Но эта профессия сложна из-за большого массива обновляющихся знаний. Также врачи часто сталкиваются с несправедливым мнением. Важно сохранять спокойствие и профессионализм в таких ситуациях.

А реанимацию выбрал, потому что, обучаясь в медакадемии, я начал работать в больнице медбратом в отделении анестезиологии и реанимации и постепенно исключал другие профессии. Старшие коллеги впечатлили меня своей работой и подходом, и я заразился их энтузиазмом. Меня привлекает физиология человека и возможность вмешаться в процессы жизнедеятельности.

— Что главное для вас в действиях врача-реаниматолога?

— Залогом качественного лечения является правильный диагноз. Но к реаниматологу попадают пациенты в критическом состоянии, и помощь начинается с поддержания жизненно важных функций.

Если у пациента есть нарушение кровообращения, внезапное нарушение сознания или нарушение дыхания, то с этим состоянием нужно разобраться в течение 5–10 минут. И по мере того, как ты оказываешь помощь и стабилизируешь больного, продолжаешь диагностические мероприятия. В этом и отличается подход реаниматолога: диагноз ставится по мере оказываемой помощи.

— Как вы относитесь к фильмам про медицину?

— Отечественные фильмы, ещё советские, касались в большей степени темы долга врача. А зарубежные я не смотрю: если у создателей картины есть хороший медицинский консультант, всё отлично показано. Если консультант так себе, то показывают ерунду.

С другой стороны, все фильмы не про специфику профессии, а про людей. Та же «Скорая помощь» — ещё будучи на первом курсе, я смотрел и удивлялся, как всё здорово показано по медицине. А когда лет через 10 обратил внимание, что там в основном всё про человеческие отношения, увидел неправдоподобность в том, насколько насыщенная может быть личная жизнь у людей на работе.

Досье

Станислав Пугачёв, анестезиолог-реаниматолог Кузбасской клинической больницы скорой медицинской помощи им. М.А. Подгорбунского. В 2004 году окончил КемГМА по специальности «Лечебное дело». Стаж 21 год.